Такая как есть [Запах женщины] - Вера Кауи

Воспоминание о том кошмарном ночном путешествии еще долгое время заставляло ее вскакивать с криком посреди ночи.

И вот теперь она раздумывала: кто же ее отец на самом деле? Русский? Человек из службы безопасности? Ласло Ковач? Или кто-то другой из того множества мужчин, которых приписывала Еве миссис Марион? Много лет она решительно отвергала всякую мысль о том, что ее отец не Джон Брент. Он был ее отцом. Он любил ее, оберегал, проводил большую часть своего времени с ней и защищал, главным образом от своей собственной матери:

– Если я услышу, что ты закричишь хоть раз на девочку, я тотчас уйду из дома и заберу ее с собой. – Алекс по сей день слышала, как звучал тогда его голос – тихо, но решительно. Вот почему бабушка предпочитала просто не замечать ее.

– А почему бабушка сказала, что я исчадие ада? – спрашивала она отца.

– Потому что у нее мозги набекрень. Не верь тому, что она говорит. Ты моя дорогая, ненаглядная Алекс, самая лучшая девочка в мире. Не обращай на нее внимания.

«Есть только одна возможность узнать, кто мой отец, – спросить об этом у матери, – решила наконец Алекс. – Если она хочет, чтобы я простила ее, пусть скажет правду. Если она католичка, как утверждал Питер, настало время исповедоваться». И тут Алекс отчетливо поняла, почему еще Мэри Брент терпеть не могла Еву – ведь та принадлежала римской церкви. «Сколького же я не знаю, – подумала Алекс. – Что ж, пора кончать с догадками. Мне нужны объяснения, дорогая мамочка. Мне мало, чтобы ты попросила прощения за то, что не замечала меня, сделала несчастной, отверженной. Я хочу знать, почему ты никогда не могла прямо взглянуть на меня. Почему в моем присутствии лицо у тебя всегда превращалось в ледяную маску? Это из-за меня? Из-за того, что я такая некрасивая, или из-за того, что тебя чем-то обидел тот человек, который был моим отцом? Если ты сможешь мне внятно рассказать, почему отвергла меня, я постараюсь понять и простить тебя».

«Да, – решила Алекс, – как бы там ни было, что бы там ни было, но сейчас наступило время узнать обо всем. Узнать о том, что было на самом деле».

10

Сейшельские острова и Швейцария, 1963–1965

Ева продемонстрировала мужу всю глубину и полноту любви в первые недели их медового месяца, который они проводили на крошечном островке на Сейшелах, в похожем на сахарно-миндальное пирожное домике, единственными обитателями которого были они сами. И в ту же ночь, душную и влажную, когда они приехали, Кристофер познал, что такое истинное наслаждение.

Ева терпеть не могла жару и влагу, мечтала только о прохладной, ароматной ванне, чтобы приготовиться к желанному моменту близости. Она поклялась, что эта ночь останется у него в памяти навсегда. Но Кристофер распорядился иначе.

– Давай поплаваем, – предложил он, снимая рубашку и сбрасывая туфли.

Пол в бассейне был выложен мозаикой – копией византийской – с изображением Нептуна в сопровождении плывущих рядом дельфинов. И когда Ева ступила на прохладный мрамор, ее муж нырнул в чистую, прозрачную глубину, к дельфинам. Вынырнув, он тряхнул головой и поторопил ее:

– Идем же!

Ева сквозь прозрачную воду видела его красивое обнаженное тело.

– Ну же… – позвал он ее снова. – Только не говори, что ты до сих пор ни разу не плавала голой.

– Но это так, – сказала Ева.

– Почему?

– Я не умею плавать.

Он замер от удивления. В том мире, в котором он жил, учили плавать точно так же, как танцевать, скакать верхом и играть в теннис.

Видя его удивление, Ева кротко проговорила:

– У меня не было времени учиться этому. Я все время работала…

И Кристоферу показалось, что Ева, несмотря на свою точеную прелестную фигурку, совершенную во всех отношениях – от пышной гривы волос до кончиков пальцев на ногах, – похожа на безутешного ребенка. И еще он подумал, что в ней есть что-то от бриллианта, игра света в котором зависит от того, какой гранью его повернуть. Он видел сказочную красавицу, опытную кокетку, чувственную роковую женщину и женщину, бесконечно увлеченную своим делом. Эта робеющая девочка – еще один из многих ликов Евы.

– Я научу тебя, – нежно проговорил он. – Это очень легко…

– В самом деле? – ее лицо озарилось радостью, как у ребенка, которому подарили необычную игрушку.

– Ну конечно… Раздевайся. Мы начнем прямо сейчас.

Ева огляделась:

– А что, здесь никого нет?

Кристофер засмеялся:

– Сейчас время ужина. Нам все приготовили, и мы сами накроем на стол. Муж и жена, которые присматривают за домом, ушли к себе. Но в любом случае, они – всего лишь прислуга. Они видят только то, что им положено видеть. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Он вырос в богатой семье, где привыкли иметь дело с прислугой – то, чему Еве только предстояло обучиться. Не говоря больше ни слова, она расстегнула крючки на платье и позволила ему соскользнуть на пол. Под платьем у нее были кружевной лифчик, кружевные трусики и пояс. И под пристальным взглядом мужа она начала медленно раздеваться, словно устраивала стриптиз. Сначала она спустила шелковые чулки, потом расстегнула застежку на лифчике и повернулась к нему спиной, демонстрируя совершенной формы ягодицы. Раздевшись донага, она снова повернулась к нему лицом – чуть горделиво и в то же время застенчиво.

Кристофер почувствовал, как сердце его заколотилось в груди, как сокровенная плоть начала вздыматься.

Без одежды она была еще более соблазнительной. Ее груди были округлыми и тугими, соски, напрягшиеся из-за прохлады, темно-розового цвета. Ноги у нее оказались гораздо длиннее, чем ему казалось прежде, а треугольничек на лоне – таким же золотистым, как и ее волосы.

– Любовь моя, – он вдруг почувствовал, как пожар страсти охватил его. – Боже, ты так прекрасна… – и он, подплыв к ней ближе, встал и протянул вперед руки: —Прыгай, я подхвачу тебя!..

И Ева – с полным доверием – прыгнула вниз – в воду. Он бережно поймал ее и прижал к себе, ощутив тепло ее тела в прохладе воды. И только кончики сосков, упиравшиеся в грудь, были прохладными.

– О, как здесь тепло! – Ева, восхищенно засмеявшись, набрала в горсть воды и брызнула на себя. Теперь вся она, казалось, была усыпана драгоценными камнями.

– Боже! – выдохнул Кристофер, чувствуя, как начинает пульсировать кровь в теле и испытывая слепое желание немедленно погрузиться в ее тело. – Знаешь, мы отложим уроки плаванья, – сказал он быстро, – потому что я не могу… Я хочу… ты видишь… ты видишь, что ты делаешь со мной…

Его мужская плоть напряглась, отвердела и, казалось, пульсировала. И она инстинктивно поняла, что ей надо сейчас сделать. Ева, обхватив руками его шею, обвила ногами его торс, и он вошел в нее так, как ключ входит в замочную скважину…